Для русских паломников, путешественников и бизнесменов Хайфа стала более-менее значимым городом только со второй половины XIX века по довольно прозрачным причинам. Небольшой приморский городок получил толчок к развитию с основанием Немецкой колонии в 1868 году. С открытием железной дороги Яффа – Иерусалим в 1892 году паломники, прибывавшие к Гробу Господнему и затем желавшие посетить Назарет, получили возможность ехать туда не более тяжелым сухопутным маршрутом через Самарию, а в более комфортных условиях: вернуться на поезде в Яффу и отплыть на корабле в Хайфу, от которой путь до родного города Иисуса составлял примерно пять часов. Одновременно разрасталась русская инфраструктура присутствия в Палестине. Первый вице-консул появился еще в 1820 году, с 1847 года обустройством храмов, школ и домов приема пилигримов занималась Русская духовная миссия, с 1859 года – Палестинский комитет, преобразованный в 1864 году в Палестинскую комиссию, а в 1882 году в Императорское Православное Палестинское общество. Более того, с конца 1850-х годов регулярные рейсы сюда выполняло Российское общество пароходства и торговли, однако только в 1908 году оно ввело в действие маршрут, по которому корабли регулярно заходили и в Хайфу (ранее до нее можно было добраться на иностранных судах).
Это вовсе не означает будто до этого русские паломники не посещали Хайфу. Конечно, притягивала не она сама, а гора Кармель, связанная с пророками Илия (Элияху) и его учеником Елисеем. Илия был, пожалуй, самым почитаем ветхозаветным пророком в православном христианстве. Однако стоит признать: большинство паломников интересовались сюжетами из Нового Завета, а потому стремились попасть в Иерусалим, Вифлеем и их окрестности. В Галилее основной интерес представляли для них Назарет (родной город Иисуса), гора Фавор (место преображения Иисуса) и озеро Кинерет (включая город Капернаум, где Иисус проповедовал; правда, руины известной Белой синагоги были обнаружены в 1838 году, а систематические археологические раскопки проводились только с начала XX века – так что «современными» древностями путешественники не могли полюбоваться).
Как правило, паломники прибывали морем через Яффу и путь мог пролегать через Кармель, который осматривали издали. Некоторые приезжали через Акко, двигаясь дальше на юг сухопутно через Назарет. Другие – через Египет, и тогда Галилея становилась конечной точкой маршрута, а Хайфа с Кармелем попадали в него, когда начинался поиск корабля для возвращения домой.
«Гора же та Кармильская весьма высока»
Первым русским путешественником на Святую Землю, оставившим письменное свидетельство, стал игумен Даниил. Его поездка длилась примерно два года и пришлась на начало XII века. Крестовые походы расширили возможности христиан для паломничества, чем он и воспользовался. Написанное по итогам «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли» стало одним из наиболее популярных произведений своего времени в русских княжествах. В нем перечисляются и описываются посещенные города и святыни, среди них – и гора Кармель: «Гора же та Кармильская весьма высока, и море Великое близ горы той, примерно в версте. От горы Кармильской до города, до Кифы, одна верста. А от Кифы до Акры пятнадцать верст. Город же тот, Акра, весьма велик и крепок строением, и залив хороший есть под тем городом. Это сарацинский город, ныне же им владеют фряги».
В дальнейшем паломники из русских княжеств и Московского государства также оставляли письменные свидетельства. Однако ни Хайфа (с конца XIII века лежавшая в руинах и превращенная в небольшую деревню), ни гора Кармель не были для них достойными упоминания достопримечательностями. О них ничего не пишут ни дьякон Зосима из Троице-Сергиева монастыря (совершил паломничество в 1420 году), ни купец Василий Позняков (конец 1550-х), ни иеромонах Арсений Суханов (начало 1650-х).
Во многом это верно и для свидетельств паломников XVIII – первой половины XIX веков, однако были и исключения. В сентябре 1726 году украинский путешественник Василий Григорович-Барский проследовал морем в Яффу. Гора Кармель оказалась первым, что он увидел на Святой Земле: «Таже третаго дне узрехом ошуюю зело далече сенящиися гори, стоящие на предреченной земли Анатолии, между ими же зряшеся наивишшая гора, рекомая Кармил, идеже спаша с. пророк Илия… Явившужеся ветру по полудни добру, пловохом добре, имущи ошуюю издалече Анатолийскую землю. Оминухом же того дне предреченную гору Кармил и град, иже нарицается Кайфа».
Спустя полстолетия, в начале 1770-х, курский монах Игнатий прибыл на корабле в Акко, а оттуда сразу отправился в Назарет и Иерусалим. Никаких свидетельств о Хайфе и Кармеле он не оставил. Равным образом как и иеромонах Мелетий (ездил в 1793–1794 гг.), калужские дворяне Вешняковы (начало 1800-х), крепостной крестьянин Кир Бронников (1820), монах Серапион (1830), а также иеромонах Аникита Ширинский (1835–1836).
В конце январе – начале апреля 1848 года паломничество в Палестину совершил Николай Гоголь. Он ехал в сопровождении российского консула Базили через Сидон, Тир и Акру (Акко), откуда отправился в Назарет и Иерусалим. Предполагал ли маршрут заезд на Кармель, неизвестно. Подробных заметок о поездке Гоголь не оставил, а спустя два года в письме Жуковскому откровенно писал о разочаровании, виня в этом свое черное сердце: эпические библейские события блекли на фоне неприглядной реальности, запустения и разрухи: «застигнутый дождем, просидел два дни, позабыв, что сижу в Назарете, точно как бы это случилось в России, на станции. Повсюду и на всем видел я только признаки явные того, что все эти ныне обнаженные страны, и преимущественно Иудея (ныне всех бесплоднейшая), были действительно землей млека и меда».
Спустя два года, в апреле – мае 1850-го, на Святой Земле побывал и поэт Петр Вяземский вместе с женою. На обратном пути из Яффы корабль проплывал мимо Хайфы, однако, как записал поэт в дневнике: «Ночь была теплая, и я не чувствовал никакой сырости. К сожалению, я просмотрел или проспал гору Кармиль. Утром были мы близ Сидона и часу в 12-м утра пристали к Бейруту».
«Каифа… считается гаванью, но эта гавань почти не существует»
Первым исключением, где появляется более подробное описание Хайфы, правда, со слов проводников, стали записки «Путешествие к Святым местам в 1830 г.» писателя Андрея Муравьева. Они вышли в 1832 году и принесли ему определенную славу в литературных кругах: по распространенной версии, Пушкин ознакомился с рукописью «с умилением и невольной завистью». Сам Муравьев происходил из семьи участника наполеоновских войн и большую часть жизни провел службе в Священном Синоде и Министерстве иностранных дел. Куда более известны в российской истории его братья: генерал Николай Муравьев, взявший в 1855 году османскую крепость Карс; Александр Муравьев, декабрист и нижегородский военный губернатор; Михаил Муравьев, прославившийся в 1863–1864 годы подавлением польского восстания, за что либеральные круги окрестили его «вешателем».
Как и многие другие паломники, Андрей Муравьев интересовался новозаветными святыми местами, проехав по ним с юга на север. После посещения Назарета он воздержался от поездки в Акко из-за вспышки чумы. Тогда в Хайфу, к иноку-кармелиту, пешком был отправлен араб с просьбой подыскать корабль для дальнейшего движения на север. Как пояснял Муравьев: «Там обыкновенно останавливалась суда, избегая соседней пристани Акрской, чтобы не платить паше лишней подати и не быть в руках его, под стражей двух замков, заключающих устье гавани. Равным образом малые суда греческие и арабские, приносящие в Яффу поклонников, отплывают на все время Пасхи в пристань Каиафы; ибо отмели Яффы, при сильных западных ветрах, господствующих на Средиземном море, подвергают их опасности быть разбитыми. По истечении срочных дней, начальники кораблей ездят сухим путем в Яффу, чтобы условится о цене с поклонниками, или ожидают их близ Кармила и подплывают к берегу Яффы тогда только, когда бывают уверены в числе их». Найти корабль не удалось, а путешественники из Назарета подъехали к Акре, но не заходя в нее, направились в Тир, наблюдая Кармель издалека.
В 1835 году примерно этим же маршрутом Палестину посетил Авраам Норов, участник Бородинского сражения, чиновник и будущий министр народного просвещения. Он также был известен как библиофил и путешественник.
Примерно за четыре часа двадцать минут он с сопровождающими доехал от Назарета до реки Кишон, остановился на часовой отдых в деревне Балад аль-Шейх (ныне Нешер), а затем отправился к Кармелю. Его восприятие пространства определялось стремлением привязать к нему библейские, античные и средневековые истории. Например, подымаясь на гору, Норов увязал увиденные пейзажи со строками из Священного Писания: «Дорога к Кармилу идет по взрытой, худо обработанной земле. От самой подошвы Кармила живописные рощи очень древних фиговых, нопаловых и масличных дерев подымаются на крутизну и доходят до половины горы, образующей мыс Кармильский. С половины пути по Кармилу подъем очень крут и гора совершенно обнажена. Пророк Амос говорит: “возсетовали пажити пастырей, и вершина Кармила изсохла”».
На вершине особое впечатление произвел новый кармелитский монастырь. Норов не упустил возможности отметить, что его возрождение оказалось возможным благодаря личным средствам французского монарха: «Поднявшись на гору, я был очень удивлен, увидя перед собою великолепное европейское здание, – это нынешний монастырь Кармильский, который будет всегда прекрасным памятником несчастному королю французскому Карлу Х… Я был принят очень дружественно братиями монастыря; сам зодчий, носящий монашеское платье, показывал мне все построения. Он мне сказывал, что Карл Х велел ему приехать в Париж для общего добровольного сбора на монастырь, но Июльская революция переменила обстоятельства. Здание сооружено очень прочно из тесаных камней; построено на большой размер; комнаты монастырские даже роскошны: съестные припасы в изобилии. Отдохнув несколько от пути, я поспешил к древней обители великого Пророка. Великолепный храм, с огромным куполом, воздвигнут над его дикою пещерою. Пещера осталась в первобытном ее виде; в ней сохранился каменный одр Святого».
Сама же Хайфа не произвела впечатления: «Каифа… считается гаванью, но эта гавань почти не существует и защищена только с юга; это опасная якорная стоянка. Город образует четверосторонник и обнесен низкими стенами с несколькими башнями. Одна из укрепленных башен стоит на холме, прилежащем к городу, и господствует над ним и гаванью». В глаза бросилась бедность: «…внутренность обнаруживает большую бедность и нечистоту жителей считают здесь до 5000 человек, в числе которых 300 или 400 христиан, торг малозначащ; главный вывоз: хлеб, оливы, хлопчатая бумага, морские губки и проч.». И продолжал далее: «Бейрут, Сидон, Тир, Акра, Каифа, Яфа сделались только якорными стоянками, откуда при каждой перемене ветра корабли поспешно удаляются в море; притом от неискусства арабских корабельщиков кораблекрушения на этих берегах слишком часты».
Константин Пахалюк
